После чего без церемоний ухватил Бланша одной лапой, а второй сорвал с него ремень с кобурой и ножнами.

Легонько стукнул когтем по макушке и, поднеся обалдевшую рожу к своей морде, прошипел:

– Сиди там тихо, не то пожалеешь!

Где именно тому придется сидеть, объяснять не стал. Сейчас и сам все осознает. Если, конечно, туземец в состоянии понимать хоть что-нибудь. Судя по выражению глаз, у него сильнейший стресс.

Трэш уложил Бланша в коробку, в которой до этого держал Ловкача. Опустил крышку, придавил рычаг запора.

Отлично, изнутри узник этот гроб открыть не сможет. Навредить себе ему теперь нечем, ведь Трэш оставил пленного без оружия.

Снаружи тоже непросто достать, ведь сталь, обшитая кевларом, держит попадание винтовочной пули в упор – это проверено на испытаниях.

Коньяк настаивал на том, чтобы добыча не пострадала, а исполнитель серьезно отнесся к этому условию.

Не пострадает.

Взвалив ящик за спину, Трэш направился назад, к воде. Там он переждет штурм базы. Ему нельзя подставляться, он должен сберечь добычу.

Но это не означает, что придется полностью устраняться от боя. Ведь вожак стаи способен убивать не только своими руками.

Ловкач навел пушку на скопище мельтешащих фигурок, выбегавших из вагончиков, и потянул за спуск. Ночь озарилась выхлопом из ствола и звонкими разрывами тридцатимиллиметровых снарядов. Центр базы теперь не последний оплот – это троянский конь, подавляющий любой намек на организованное сопротивление.

Боекомплекта надолго хватит, Ловкач ни за что не успеет его израсходовать. Периметр уже почти смят, и минуты не пройдет, когда здесь окажутся первые зараженные. Они доберутся до каждого туземца, никого не пропустят. Утром здесь останутся тлеющие остатки вагончиков да содранная со столбов спираль, в которой запутаются тела неудачников.

И, конечно же, везде будут валяться кости. Множество костей. И даже если на некоторых заметят следы применения малокалиберной артиллерии – что с того? Все улики укажут, что некоторые защитники сопротивлялись до последнего, засев посреди поселка.

Трэш не забудет выломать дверь мобильной огневой точки, имитируя проникновение сильных зараженных. И прочие улики тоже сфабриковать не забудет.

Это всего лишь туземцы. Вряд ли среди них найдется свой Шерлок Холмс, способный распутать столь правдоподобный ребус.

Обычное нападение крупной стаи зараженных. Такое в этом проклятом мире случается.

* * *

Трэш открыл ящик, наклонил его, аккуратно перевернул и бесцеремонно вытряхнул содержимое, до последнего не желавшее оказываться снаружи.

Бланш упал на траву, смятую подошвами, шинами и когтистыми лапами, затравленно приподнял голову и ошеломленно уставился на Коньяка.

А тот, довольно ухмыляясь, произнес:

– Привет, Бланш. Как дела?

Пленник не отвечал, только озираться начал, а глаза его стали совсем безумными.

Коньяк покачал головой:

– Вижу, ты не ожидал увидеть именно меня. Эх Бланш, Бланш, ты всегда был таким жалким дураком. Неужели ты и правда думал, что тебе это так сойдет с рук? Ну да, похоже, так и думал. Ох и дурак… дурачище… Уведите этого пакостника. Глаз с него не спускать.

Пара мордоворотов потащила пленника к дальнему грузовику.

Коньяк обернулся к молчаливо стоявшему Трэшу и кивнул:

– Благодарю. Все в порядке, ты выполнил свою часть договора. А я выполняю свою. – Туземец указал на ближайший грузовик: – Здесь то, что ты просил. Дымовые мины в деревянных ящиках и восемь комплексов. К ним по три ракеты к каждому. Мой оружейник переделал так, чтобы большая лапа смогла работать.

– У меня свой оружейник есть, но благодарю, – сказал Трэш и спросил: – А наземные блоки питания?

– Все на месте. Тоже по три штуки к трубе.

– Запасных нет?

– Извини, но там, где я их беру, дают только по одному к ракете. Больше никак не выбить, я пробовал.

– Ладно, сойдет и так.

– Вон там, под деревьями, коробочка, которую ты просил. Я не хотел ее на видном месте светить, слишком эта техника интересная. Бак почти полный, все, что ты просил, на месте. Про инструкцию не забыли. Извини, написана от руки, но почерк понятный.

– Разберусь.

– Ну и как все прошло? – поинтересовался Коньяк.

– Прекрасно, – ответил Трэш.

– Ты не забыл, что это должно выглядеть, как нападение стаи?

– Это так и выглядит. Если там не поработают хорошие криминалисты с микроскопами, никто ничего не заподозрит.

– Заподозрят, Трэш, обязательно заподозрят. Люди здесь такие, они вечно что-то подозревают. Гнилое место… насквозь гнилое. Что ты собираешься делать со всем этим? – Коньяк указал на грузовик.

Трэш, тоже обернувшись на грузовик, ответил коротко:

– Убивать.

– Да уж… понимаю, что не капусту выращивать, – неопределенно высказался туземец. – Ладно, забирай свое добро. Там все упаковали, как надо, чтобы переносить было удобно. И ты это… не пропадай надолго, не потеряйся. Как видишь, со мной полезно иметь дело. Ну, а мне с тобой. Ты – мне, я – тебе. Всем хорошо.

– Не потеряюсь, – пообещал Трэш, направившись к грузовику.

Трэш мог только предполагать, что именно сейчас происходит у внешников. Как они реагируют на его действия. Скорее всего там все на ушах стоят из-за нарастающей лавины нехороших и неожиданных новостей.

Потому что такое в истории экспедиционного корпуса до сих пор ни разу не случалось.

Да, они недавно потеряли один наблюдательный комплекс. И это, разумеется, не впервые. Дикие туземцы ни за что не пропустят случай устроить очередную гадость. По этой причине техникам регулярно достается внеплановая работенка.

Но сейчас все не так, как раньше. Сейчас не единичный акт вандализма, сейчас разгром наблюдательной сети происходит на обширной площади. На той самой площади, которую Трэш назвал своими владениями.

А во владения Трэша посторонним вход воспрещен. Эти посторонние не вняли требованиям хозяина этой земли. И даже попытались нехорошо обойтись с ним. Ну что ж, теперь им придется пожалеть о своей несговорчивости.

В распоряжении Трэша сейчас одиннадцать сильных новобранцев, мелкий бегун, «заместитель», Пес и Ловкач. Последних двоих на этом этапе привлекать не требовалось, а вот остальные двенадцать сейчас занимались тем, что носились от комплекса к комплексу, ломая оборудование. Скорость передвижения у развитых зараженных высокая, и потому внешники стремительно теряли «зрение». Вычислить маршруты диверсантов у них не получалось, потому как проложены они, по данным разведки, с таким расчетом, чтобы не светиться.